Ему снится осень.
Его первая осень вне школы и дома. Старшина почему-то постоянно кричит, перекрывая шум ливня. Он только что прошел курсы обучения и теперь наконец-то получил право сделать несколько первых выстрелов. Винтовка со смачными звуками встречается с землей. Джеймс прижимает прицел вплотную. Дистанция всего 100 метров и оптика по факту не нужна, но снимать её с Ремингтона сразу, тоже самое, что заставлять девственницу танцевать после первых пяти минут свидания стриптиз. Палец постоянно соскальзывает с курка. Щеку непривычно холодит металл. Джеймс не утруждает себя расчетом поправок - детка все сделает за него. Он в этом не сомневается. Сержант Бёрк дает разрешение на огонь. Джеймс забывает что нужно дышать, но лишь на мгновение. Секундой спустя его палец плавно нажимает на курок. Первое, что он чувствует, -  это сумасшедшую боль в правом глазу - дурная привычка всех новичков прилипать к прицелу, оборачивается для кадета Коллинза синяком на пару недель. Второе - это саднящее от отдачи правое плечо. И, наконец, третье - удовлетворение. За миг до того как баек пробил капсуль патрона, Джеймс уже знал, что попал. Совершенно точно. Это была его первая победа. Первая и последняя бескровная победа Джеймса Коллинза.

Он стонет во сне. В тишине палаты ему вторит эхо.

Ему снится зима.
Самая жаркая зима за всю его жизнь. Песок даже во рту. Зудящая кожа от постоянного солнца. Слезящиеся глаза, постепенно превращающиеся в узкие щелки: даже авиаторы не спасают. Младший лейтенант Джеймс Коллинз в составе миротворческих сил Канады уже почти полгода любуется красотами Ирака. Домами, раскуроченными снарядами и танковыми обстрелами. Памятниками, снесенными толпами протестующих подчистую. Чертовым песком и палящим солнцем. Веснушки, от которых в Англии Джеймс почти отвык, снова покрыли все его тело. Дин, подтрунивая, называет его "чёртовым солнечным зайцем". Джеймс даже не спорит - с Дином просто бесполезно спроить. Особенно здесь, когда от его действий зависит доживет "солнечный зайчик" Коллинз до завтра или нет.
На ближнем Востоке Джеймс почти сразу осознал, что его диплом волшебника не поможет. Трансфигурировать пару пуль он, быть может, успеет. Парочку противников он, быть может, даже зацепит каким-нибудь заклятием. Но автоматную очередь ему не остановить, так же как и кровотечение, которое ему после такой очереди светит. А значит он может полагаться только на винтовку и пару пистолетов. Это все, во что здесь верит Джеймс Коллинз. Ну, и в Дина, конечно.
Боги прокляли эту землю. Если они вообще есть. Или были. Именно тут Коллинз как никогда сомневается в своей вере - в серебряном католическом крестике, висящем на шее. Для него больше нет Бога. Бог есть на воскресных службах, вдали от фронта, в теплой и сытой Англии. Здесь - в песках Персидского залива - нет ничего кроме крови, боли и смерти...
На Джеймса пришла разнорядка. На Дина, соответственно, тоже. В следующей стычке, которая будет совсем скоро - два дня отдыха без нападения на миротворцев это что-то новое даже для талибов - будут присутствовать штабные крысы. "Для подсчета скота", - всегда грубо говорит Дин...
Поправка четыре, две сотни метров. Крыша. Поправка три и два, четыреста пятьдесят. Окно второго этажа. Поправка два ноль один. Триста пятнадцать, за левой колонной. Дин едва упевает стрелять. "Мы торгуем свинцом", - так говорили в лучшем стрелковом батальоне армии США еще во Вьетнаме. У Дина там служил отец, и теперь он часто вспоминает эти ироничные присказки снайперов. Есть отчего - пять тел. Пять идеальных выстрелов.
Через месяц Джеймса повышают до старшего лейтенанта. 43 тела. Мы торгуем свинцом, парни...

Коллинз мечется по кровати. Пот заливает глаза. Рот приоткрыт. Жадно хватает воздух, который со свистом проходит в легкие. Задыхается.

Ему снится весна.
Самая одинокая весна в его недолгой и кровавой жизни. Меррик. Его Отец, Меррик. Джеймс с трудом заставляет себя смотреть на гроб. Вообще в сторону гроба. В пустых зеленых глазах невозможно ничего прочитать. Так же трудно понять отчего погиб его Отец. Яркое весенние и такое ласковое солнце. Какая ирония, правда Джеймс? Он с трудом узнает мать. С грустью смотрит на сестру. Даже ублюдок Кристиан сейчас кажется ему кем-то близким, пока он не встает рядом с Родригом. Джеймс печенкой понимает, что убийца Отца рядом. Что он стоит всего в паре метров и так хорошо разыгрывает смятение. Рыбак рыбака... Кого-кого, а убийц Джеймс теперь видит в любой толпе. У них взгляд другой - пустой. Ухмылка накрывает губы Коллинза. Ублюдочный выродок и страый лис. Отличная пара. Еще два тела. 50. Ты сможешь гордиться собой старлей Коллинз. Вот только в сердце пустота. Слишком большая для него отдного.

Джеймс кричит во сне, позвоночник выгибается дугой.
Он на миг просыпается и смотрит в темноту невидящими глазами.
Виктория мягко, но четко фиксирует его тело заклинанием корсета. Помогает выпить зелье сна без сновидений.
- Спи мальчик. Твое время еще не пришло...
- Не пришло, - вторит Джеймс и засыпает.
Снова без снов до самого утра.

Отредактировано James Xavier Collins (2011-02-23 00:13:53)